Салфетка от природы была грязновато-серого оттенка. Такой нередко можно наблюдать, если, первый раз смахнув пыль с комода новой мягкой тряпкой, опустить ее затем в чистую воду. В тазу с водой всколыхнется прозрачно-сероватая муть. У некоторых людей подобного цвета бывают глаза.
Человек, сидящий за столиком в углу, удаленном от входной двери, все же чувствовал исходящий от нее сквозняк. Казалось, дверь была закрыта достаточно плотно, но от входа все равно дуло и пришлось замотать шарф на шее поплотнее: кофе согревал, но его уже оставалось совсем немного. А тот, что еще плескался на дне большой чашки, успел порядком остыть.
С выражением легкой брезгливости на породистом лице, посетитель этой, с позволения сказать, кофейни, промокнул губы салфеткой, которой, по его мнению, следовало хотя бы казаться чуть чище на вид, и взглянул за окно.
Накрапывал дождь. Он портил видимость, застилая немытое окно мелкими мутноватыми каплями. Мужчина за дальним столиком поправил очки, прищурился, потом и вовсе снял их, повесив за дужку на нагрудный карман теплого свитера. По правде говоря, Брентон отлично видел и без дополнительных девайсов, но из-за грязного мокрого стекла все равно не получалось рассмотреть циферблат часов на башне с противоположной стороны ярмарочной площади.
"Кофе неплохой, но слишком много пыли".
К этой мысли Амадей приходил уже не в первый раз. За почти двадцать лет, что он провел в доме, макрофаг, как и большинство других обитателей этого странного и не всегда приятного места, успел посетить все немногочисленные заведения безымянного городка, и, разумеется, с новизной впечатлений было туго. Зато ничто не мешало бесконечно перекатывать в мозгах одно и то же. В чем-то такой расклад даже мог быть ступенью к самосовершенствованию, хотя, по совести говоря, скорее напротив - способствовал регрессу.
Новая салфетка, такая же омерзительно серая, как и ее товарка, оказалась в длинных чутких пальцах макрофага, постепенно начиная обретать форму конверта: Амадей не был поклонником оригами, поэтому его умения в данной области были ограничены. Кончилось дело тем, что у салфетного конверта порвался край с левого боку и он оказался не без легкого раздражения отложен в сторону.
Вновь нацепив очки (скорее в силу некоторой привычки и желания отделиться от внешнего мира, нежели ради увеличения уровня зоркости), Амадей вынул из лежащей на соседнем стуле сумки небольшой кожаный мешочек с серебряными долларами. В бумажнике здесь особенного смысла не было: неудобно носить в нем монеты. Достав один из металлических кругляшков, Брентон взвесил его на ладони.
"Орел - ждать придется долго. Решка - ожидание скоро закончится".
Для того, кто из-за бессонницы сидел в кофейне с четырех утра, успел за это время перечитать "Фауста" и выпил всего одну чашку кофе (хотя и схожую по размерам с супницей), Амадей отличался редкостной терпеливостью: он бросал монетку всего лишь в первый раз, намереваясь таким нехитрым способом занять еще несколько секунд бездействия и заодно погадать, как скоро явится его возможный напарник.
Пальцы подкинули монетку, ладонь разжалась... доллар скользнул между пальцев, упал на пол и укатился под стол. Брентон тяжело вздохнул.